Антон Волков - Битва за Свет [СИ]

…Я перестал верить в чудеса ещё в раннем детстве, когда такой желанный Дедушка Мороз, пришедший поздравить семилетнего меня с новым, 1991-ым годом (который ознаменовал образование в мире новой страны, Российской Федерации, после давно уже забытого путча, произошедшего у московского дома правительства, "Белого дома", в августе того года), оказался не сказочным волшебником, а переодетым соседом, когда волшебная палочка, подаренная мне родителями, почему-то так ни разу и не сработала, и по многим другим причинам, которые, рано или поздно, приводят к такому же выводу почти всех детей. Но то, что я увидел, подняв глаза теперь — это было чудо, не идущее ни в какое сравнение с тем, если бы даже Дед Мороз был настоящим, а волшебная палочка могла бы в любой момент материализовывать пломбир в руке. На диване, стоявшем возле стены чуть справа и спереди от входа, накрытая пледом, спала Даша. Да, моя Дашенька крепко спала на диване, подложив ладони под щёку. Я стоял, не решаясь сделать ни шага вперёд, ни закрыть глаза, боясь, что это какая-то галлюцинация, вызванная, быть может, ещё до конца не выветрившимся из моей крови морфием. Потом последовало ощущение оцепенения, нереальности всего происходящего. А слева на диване, стоявшем у противоположной стены, сидел Андрей с вытянутой перед собой перебинтованной ногой. Он смотрел на меня и улыбался так тепло, как и прежде, что я с ещё большей уверенностью поймал себя на мысли о том, что всё происходящее — ничто иное, как мираж.

— Ты чего? — всё также улыбаясь, мягко обратился ко мне мой друг. Я молчал. — Ау, Антох, ты чё? — повторил он.

— Ааа… — было открыл я рот, как Даша, разбуженная словами Андрея, вдруг заворочалась и открыла глаза. Пару секунд она, спросонья не поняв, что к чему, приподнявшись немного с дивана и облокотившись локтем о подушку, в упор смотрела на меня, не проявляя никаких эмоций. Тут уже я решился сделать шаг, да не только шаг, а я буквально рванул с места и двумя прыжками уже оказался у дивана, вцепился в свою любимую девочку, а она в меня, да с такой силой, что у обоих нас затрещали кости. "Она, да, она, чудо Боже!", — крутилось у меня в голове. Я почувствовал, как по её мягкой, тёплой щеке потекли слёзы, хотя и у меня слёзы катили просто градом. Я не заметил, как в кабинет вошёл Шталенков и присел на диван рядом с Андреем. Лишь через пять минут мы смогли немного ослабить свои объятья и посмотреть друг на друга вблизи.

Андрей рассказывал за чаем: "Ну, мы, значит, на "Гелике" едем, часа три уже, как за МКАД выехали. Людей в округе — ну просто никого. За все три часа от силы двух-трёх встретили, бредущих вдоль обочины. Дело понятное, подобрать мы никого не могли, хоть и хотелось очень хоть кого-то спасти. И тут гляжу, девушка… Те-то все мужики были до этого. Я Валерке говорю, притормози чуть-чуть, явно уж не бандитка; идёт и даже не обернулась на звук приближающегося автомобиля, Вся такая в запачканной одежде, волосы растрёпаны. Поравнялись с ней, и тут уже я сам в такой осадок выпал — Дашка, ёперный театр!". Дашка: "Меня Петруччо тот, гадина, километра через четыре высадил, "Иди!", говорит. Я в слезах, соплях, сначала вдоль трассы плелась, но страшно очень стало. Увидела где-то совсем вдалеке свет в домиках. Было похоже на то, что там какая-то деревня. Я несколько километров дотуда шла, постучалась в дом, там милые дедуля с бабулей жили. Меня впустили. Следующей ночью был ад. Всю деревню растерзали несколько чудовищ, а я же залезла в последний момент на водонапорную башню, где наверху резервуар для воды. Воды там никакой, конечно же, не было, а огромная пустая металлическая ёмкость. Там и укрылась и всю ночь на морозе пролежала в ней, думала, что если афганцы не достанут, то от холода умру. Но, то ли адреналин и безумный страх, — ведь я слышала все вопли, крики и стоны внизу, в деревне, — то ли просто все силы организма мобилизовались в такой чрезвычайной ситуации, я продержалась там ночь, вся в поту и отупении. Тряслась и дрожала там так, что думала, твари эти услышат, как зубы друг о друга клацают, но нет, не услышали. Утром, когда солнце уже взошло, кое-как выбралась оттуда; руки, ноги, да, в общем, всё тело окоченело так, что чуть было не сорвалась с лестницы и не разбилась! Но пронесло… Затем, конечно же, сразу к дороге направилась, в надежде, что добрые люди подберут. Вот меня добрые люди, — Даша подняла взгляд на Андрея и Шталенкова, — и подобрали…".

Немножко привыкнув к мысли, что всё самое страшное, чего я так опасался, позади, я приступил к распитию предложенного нам местными товарищами чая с сухарями. Господи, как же всё это было вкусно! Но не прошло и пяти минут, как в комнату вошёл и встал позади нас с Гошей (мы сидели с ним за одним столом, бок о бок, ведь я не держал на него более никакого зла) здоровенный мужик, чего я, жадно поглощая предложенные вкусности, даже и не заметил. Зажмуривший от удовольствия и невероятного для последних нескольких дней душевного спокойствия глаза, я лишь спустя некоторое время почувствовал чьё-то присутствие за своей спиной и обернулся. За моей спиной стоял Клоп Сергей Валерьевич, сложив свои богатырские руки на груди. Может в иной ситуации я бы и удивился, но по сравнению с тем, что Даша сидела живая и здоровая в метре от меня, факт появления Клопа меня не удивил вовсе.

— Да, парни, — забасил тот, пододвигая к столу стоявший в сторонке металлический стул и усаживаясь во главе стола, — промазали мы с вами, однако?

— Рад Вас видеть, Сергей Валерьич! — искренне поделился своими мыслями я. — А в смысле "промазали"? — сказал я и уставился на Клопа. Я совершенно не понял его такой аллегории.

— А вон, — Клоп ткнул пальцем в дальний угол комнаты, где стоял небольшой деревянный столик, а на нём красовался тот самый ноутбук, который мы везли из Москвы, с Лубянки, а потом, расставаясь с Клопом после ночёвки у бабы Зои, передали ему, — железо стоит, так?

— Та-ак! — кивнул я.

— Ну, так здешние умельцы, — Клоп отхлебнул горячего чая, — уже вторые сутки кукуют, код подбирают. Не промазали? — взорвался хриплым хохотом Сергей Валерьич.

— Етить-переетить! — сквозь зубы процедил я. — Ну конечно, код-то мы Вам не отдали!

Действительно, в целях обеспечения безопасности перевозимых материалов, мы же ещё в Москве надёжно упрятали бумажку с записанным кодом в короб воздушного фильтра моей машины. А в свете последних событий Сергей Валерьевич, конечно же, забыл тот, хоть и не сложный, но всё же семисимвольный код, который мы, вроде как, запомнили перед выездом с Лубянки. Признаться, теперь я тоже не вспомнил бы его даже под дулом пистолета. Но факт оставался фактом: Клоп последние сутки провёл тут, в этом мрачном административном здании временного правительства России в Питере. Как он и сказал, попытки восстановить доступ к информации, предпринимаемые местными "умельцами", ни к чему не привели. После недолгого чаепития мы спустились к Хонде и извлекли из короба воздушного фильтра ту самую бумажечку, которая ещё на сутки отсрочила выполнение этой архиважной, беспрецедентной операции по ликвидации угрозы вымирания нации. Времени было уже около семи вечера. Пара часов приготовлений. Дальше, в сторону Финляндии, нас должно было ехать два экипажа: моя Хонда и Гелендваген Карамзина. Из людей: Клоп, Гоша, Шталенков, Андрей, Даша и я. Учитывая то, что афганцы ещё не достигли широт северной столицы и не достигнут ещё несколько дней, может даже недель, выезжать решено было в ночь, дабы не терять драгоценное время. Да и опасений, связанных с возможностью возникновения подобной ситуации с бандитской засадой, что произошла с нами, особо не было, ведь севернее Петербурга плотность населения была теперь существенно выше, чем южнее. То есть и порядка, и контроля со стороны местных военных было там куда больше, да к тому же большинство ленинградских чиновников беспрерывно пользовались трассой М10 "Скандинавия" для вывоза в благополучную пока ещё Финляндию своих семей и близких. Понаслышке я знал, что люди высокого ранга как легально, так и в виде взяток отдавали финнам буквально всё своё имущество: автомобили, золото, дорогую бытовую технику и всякие разные предметы роскоши, лишь бы те дали им зелёный свет и приютили в стране тысячи озёр, с лихвой обеспеченной продовольствием, электроэнергией, медикаментами и другими жизненно важными благами, практически полностью отсутствующими теперь даже в центральном регионе России.

"Суоми" — так финны сами называют свою страну, страну тысячи озёр. Миновав благополучно пограничный пункт под названием "Торфяновка" границы Россия — Финляндия, в нескольких сотнях метров впереди мы и увидели большой металлический щит с надписью "Suomi". Надо заметить, что мы на привилегированных правах махом миновали многокилометровую очередь, тянущуюся к Российско — Финской границе. Очередь эта вызывала самые грустные эмоции. Кто на автомобиле (но таких было подавляющее меньшинство), кто конный, кто пеший стояли, сидели, лежали на морозе в надежде на спасение. Тысячи простых людей надеялись найти своё пристанище в Финляндии, но единицы находили его. Финские пограничники под угрозой трибунала чётко следовали должностным инструкциям и не пропускали на территорию своей страны ни одного лишнего человека, не имеющего на то права. А для гражданина России единственным правом на пересечение государственной границы Финляндии было наличие близкого родственника, проживающего там. Совсем другое дело было с чиновниками. Наличие корочки определённого образца уже служило поводом к тому, чтобы простой финский пограничник набирал номер телефона, и к тому самому чиновнику выходило уже более высокого звания должностное лицо. Затем финн, тщательно проверив на подлинность документы высокопоставленного российского гражданина и задав ему несколько специфических вопросов на ломаном русском языке, предлагал тому пройти в помещение за тяжёлой железной дверью и с плотно занавешенными изнутри окнами. В этом-то помещении и происходили некие как легальные (санкционированные правительством Суоми), так и коррупционного характера "действия" по урегулированию вопроса "эмиграции" представителя российской власти и его родственников в страну тысячи озёр. Безусловно, не только представители чиновничьего сословия, но и просто очень богатые люди, называемые в своё время "олигархами", претендовали на спасительный переезд. Вот тут-то и имело место самой настоящей коррупции, благодаря которой перед навороченной машиной бывшего "олигарха" загорался зелёный свет на пути к продолжению цивилизованной жизни, впрочем, как и продолжению жизни вообще.